Ровно год назад жизнь певицы висела на волоске, но врачам и самой Марине удалось сделать невозможное. О пиаре на смерти, предавших близких и автографе за полмиллиона — в честном интервью HELLO!
Об адекватности и примитивном мире
– Объясните феномен певицы МакSим. В 2006 году она впервые исполняет песню “Знаешь ли ты”, в 2014-м ее уже поют стадионами футбольные болельщики, и вот 2022 год, а песню все еще помнят. И вы все такая же — как будто и не прошло 15 лет, не было жуткой болезни.
– Так это генетика. Ну и это только внешне.
– А каково внутри?
– О, там у меня очень бурно! После болезни, особенно после такой, какая была у меня, сильно меняются приоритеты.
– А смысл этой самой жизни поменялся?
– Нет, не поменялся. Мой смысл жизни, в первую очередь, в моих детях.
– Много запросов на интервью обрушилось на вас после выписки из больницы?
– Да, даже до меня доходили эти звонки, хотя я стараюсь следить, чтобы моего личного телефона ни у кого не было. Мои помощники сходили с ума.
– Большие суммы предлагали за эксклюзив?
– Очень большие. Я даже не буду их называть, потому что у меня таких гонораров никогда не было. Причем обращались очень уважаемые телеканалы. Всем им пришлось отказать.
– Почему вы отказывали?
– Потому что мне не позволяло согласиться на это уважение к себе. Не позволял мой статус. Рейтинги для меня в данном случае ничто. Важно сохранить лицо. И конечно, имидж передач, в которых я буду присутствовать, тоже имеет большое значение. Меня можно увидеть далеко не на всех мероприятиях, куда приглашают. Я тщательно выбираю, где появляться.
– Как долго вы возвращались к нормальной жизни после болезни?
– Думаю, где-то полгода. Первое время я вообще ничего не понимала. Окружающие думали, что я полностью восстановилась. А я вообще была не в этом мире! Для меня все словно началось заново. Какая-то новая жизнь, на которую ты смотришь уже с совершенно другой позиции. Нет, у меня не было такого, что я вылетела из тела и видела себя со стороны. Скорее, я увидела этот мир в другом масштабе ― очень маленьким. И в голове долго не укладывалось, что я все еще здесь. Люди вокруг хотели от меня какой-то адекватности, а ее не было.
О безбашенности и очищении
– Что вы помните перед тем, как выпали из жизни на три месяца?
– У меня все смешалось. Помню, как меня посадили в скорую помощь, и кто-то из медперсонала попросил написать на одежде медбрата “Спасибо за мое здоровье. Твоя МакSим”. Через какое-то время этот костюм продавался на “Авито” за 450 000 рублей как последний автограф певицы МакSим.
– Правда, что вы не помните, как выступали в Казани за сутки до того, как попали в больницу?
– Честно, не помню! Причем оказалось, что выпал не только концерт, а целый период времени. Я прилетела, выступила, улетела. И еще происходили какие-то события, о которых мне потом рассказывали. Я измеряла температуру и даже выкладывала в интернет, что у меня 39 с лишним. А при этом продолжала ходить и делать дела, наверное, на автопилоте.
– В разных СМИ, что пока вы были в больнице, кто-то из вашего близкого окружения пытался отнять у вас собственность, подделывая вашу подпись.
– Да, было такое. Причем не с одной стороны — а с нескольких крайне близких сторон.
– Сколько процентов людей ликвидировалось по итогу?
– Девяносто. И мир стал другим. Стал чище. Я будто выдохнула.
– Поведение многих людей из вашего окружения стало ударом?
– Конечно. Это были очень близкие люди! Я в первую очередь перестала общаться с теми, кто, как оказалось, долгие годы очень некрасиво себя вел. Потом постепенно и другие самоликвидировались, потому что нам с ними просто не по пути.
– А кто был рядом в самые тяжелые моменты?
– Врачи! И семья. А также мои музыканты, мой коллектив. Мы с ними уже очень много лет вместе, с некоторыми еще с самых первых концертов.
– Вы пережили три аварии (одну из которых во время беременности), болезнь, предательство и еще много всего неприятного в жизни. Было ли такое, что вы в отчаянии задавались вопросом: “Да за что же мне все это?!”.
– Так я ведь сама везде лезла! Я такая маленькая, но энергии через край. Параллельно с чем-то нужным и позитивным меня несет в эксперименты. Я раньше была совершенно безбашенной.
– Сейчас стали спокойнее?
– Я начала испытывать чувство страха. По крайней мере перед смелыми поступками моих детей. Хотя раньше я их сама тянула на страшные горки и прыжки с парашютом. Благо моя старшая дочь вовремя останавливала. Она говорила: “Значит так. Я туда не пойду, и ты туда не пойдешь”. Ну а младшая тогда еще не родилась.
О счастье и бриллиантах
– Когда вы в последний раз чувствовали себя счастливой?
– Когда я почувствовала, что нахожусь на своем месте — тогда и поняла, что я счастливый человек. У меня все идет так, как должно быть.
– А материальное счастье для вас какое?
– Для меня главное, чтобы было спокойно, чтобы я не волновалась, что вдруг завтра не смогу себе позволить то, что хочется мне или моим детям. Для меня финансовая свобода ― это не рассчитывать месячный бюджет. Но речь о том, что действительно нужно, потому что я не избалована. Я из очень простой семьи, и у меня нет какой-то тяги к богатству. Я не падкая на это.
– Вы не раз говорили, что не хотели бы жить на содержании у молодого человека. Почему вы не можете позволить себе отдаться в руки сильному мужчине, который мог бы делать вашу жизнь еще прекраснее и счастливее?
– Да, это скорее мой минус. К сожалению, тот, кто отдает бразды правления в чьи-то руки, потом этого человека и винит во всех грехах. А у меня есть четкое понимание, что во всем, что со мной происходит, виновата я сама. И обижаться не на кого. Ведь можно бросить к ногам женщины весь мир, дарить дома и бриллианты — а она вдруг почувствует, что несчастлива, и все это будет напрасно. А виноват будет он!
– Но быть несчастной в бриллиантах более приятно.
– Да одинаково плохо.
– А дочкам вы такие же принципы прививаете?
Нет. Я прививаю Саше и Маше те ценности, которые обусловлены правильным пониманием жизни. Чувство собственного достоинства, самоотверженности. Не навязываю, но говорю им, что в жизни должна быть семья, дети, что все должно быть правильно. Туда же — образование, воспитание, красота, ум.
– Балуете девочек?
– Да! Детей балую, конечно. И хотя у них одна мама — у каждой кардинально разное понимание мира! В том числе и в плане финансового ощущения. На днях я отпустила дочек одних по магазинам. Дала им денег и послала в торговый центр (естественно, под зорким наблюдением помощницы). Мне было интересно, на что они их потратят. Я была уверена, что это будут очередные домашние животные, которых у нас огромное количество, какие-нибудь воздушные шары, платья, сладости… А они купили носки! Принесли чек и сдачу, всю до копеечки. Я их этому не учила. Наверное, выработалось такое отношение, прежде всего, к маминому труду.
– В чем разница в их восприятии мира?
– Каким-то образом Маша четко понимает разницу между простым кафе и дорогим рестораном — и хочет именно в ресторан. (Смеется.) Хотя в заведениях попроще как правило есть детские зоны и аниматоры. Еще ее непреодолимо тянет в ЦУМ, иногда аж уснуть не может. Откуда это в ребенке? Я никогда не расставляла приоритеты так, что обедаем мы непременно здесь, а вещи покупаем там. Это в ней заложено на каком-то подсознательном уровне. Саша совершенно этим не страдает. У нее более рациональный подход.
– А есть какие-то запреты?
– У меня очень смышленые девочки — многое они сами понимают. Но вот, например, Маша недавно сказала, что, когда вырастет, обязательно сделает себе татуировку. Я спрашиваю: “А когда, простите, ты собираешься “вырасти”?”. Она отвечает: “Ну, через год”. Ей тогда будет восемь.
– Марина, что такое любовь?
Я забыла. Имею в виду любовь к противоположному полу. А так — это что-то, что правит всем и диктует все условия. Только из-за того, что мы чувствуем любовь, мы вообще что-то делаем.
Алексей Зимин